– Такая вот история, – подвел черту своей исповеди мой пожилой собеседник, вздохнув при этом тяжело-тяжело. – Ох, и племянничек!.. Надо же, дяде своему родному – и такую пакость!
Свою историю для газеты Калейник Игнатевич (отчество его в паспорте почему-то без мягкого знака) рассказал мне добровольно: «Чтобы люди были осмотрительнее меня и никогда не ставили наобум подписи под важными документами».
– Имя у вас редкое – Калейник, – удивляюсь. – Не слыхал прежде такого.
– Ну, шо ж зробиш, – улыбнулся он, обнаружив сильный украинский акцент. – Можно и по-другому звать – Николаем.
– Ну, тезка, изливайте свое горе-беду…
Калейник Игнатевич – белорус, хотя и сильно окает по-украински. Родился в 1930 году на Столинщине. Когда исполнилось 22, уехал парень на срочную армейскую службу в Татарстан. Отслужил, приобрел специальность, нашел там работу и пригласил жену с ребенком – светила перспектива жилья. Но та ехать отказалась, и Калейник через пару лет вернулся в родные края. Присмотрелся, взвесил ситуацию и вскоре засобирался на Украину, в Кривой Рог – приятель подсказал, что там требуются водители в автобусный парк и заработки сулят неплохие. Но суженая вновь ехать отказалась. В конечном итоге Калейник уехал один, с тем и разбежались их житейские стежки-дорожки.
В Днепропетровской области задержался надолго. Повторно женился, работал, а тут и пенсионный возраст подошел. Вторая жена к тому времени умерла, и Калейник Игнатевич решил перебраться поближе к сыну и внукам, обосновавшимся на Брестчине. Нанял грузовичок, загрузил свои немудреные пожитки и прикатил в 2004 году к племяннику, проживавшему в небольшом городке Минской области.
– Он сам приглашал, когда гостил у меня неоднократно в Кривом Роге, – тянет неторопливо нить рассказа Калейник Игнатевич. – Мол, приезжай, не обижу: прописку временную сделаю, у меня поживешь, пока с постоянным жильем определимся, заодно и за детишками моими поухаживаешь. Проблемы не станет – деньги-то у тебя есть, а это главное.
Деньги у Игнатевича были, и купил он вскоре в Барановичах однокомнатную квартирку в « малосемейке».
– А через пару месяцев и говорит мне мой племянничек: «Здоровья совсем нету – щитовидка шалит. Врачи советуют чаще на море выезжать. Ты бы, дядюшка, завещал мне квартирку свою, пока жив. Досмотрим тебя при жизни, не волнуйся. А не станет, с помощью твоей да Божией я хоть под старость смогу купить себе какой-нибудь домик в Евпатории». Я согласился. Поехали к нотариусу писать завещание. На улице жарко було, – снова сбился на акцент Калейник Игнатевич, вороша в памяти нюансы своей юридической сделки. – Сижу в машине, как племянник приказал, жду. А потом он позвал меня к нотариусу. Тот – бумаги для подписи. Я и расписался, не вникая в их суть. А племянник и говорит мне примерно так: «Завещание на меня одного писать – не совсем правильно будет, внуки твои ведь обижаться станут, что им ничего не досталось. Дарственную оформлять – надо 20 процентов государству платить. А зачем деньги на ветер бросать? Лучший вариант – условный договор купли-продажи заключить. И тут я, – заволновался мой рассказчик, – запротестовал, не согласен, говорю, на это! Ведь квартира мне принадлежать уже не будет! Нотариус тут же оторвал какую-то бумажку – чирк! – и мне на подпись. Я снова расписался. И вот теперь думаю: «А шо ж то було?»
В липкой паутине сомнений Калейник Игнатевич барахтается безрезультатно вот уже пятый год. Все инстанции правосудия прошел, вплоть до Верховного суда Республики Беларусь. И все напрасно. Тем не менее, намерен идти по второму кругу. Чего добивается?
– Чтоб показали мне те бумажки, которые я у нотариуса подписывал, – поясняет горемыка Игнатевич. – Мне ведь их так и не показывают, хотя я много раз этого добивался. Ссылаются на то, что документы сданы в архив. А я думаю, что куплю-продажу моей квартиры они все-таки оформили.
При этом Калейник Игнатевич стал извлекать из своей объемистой сумки бумажку за бумажкой: квитанции об уплате пошлин (штук восемь), судебные постановления, кассационные жалобы… «Господи, сколько же времени, нервов и денег потратил человек, – подумалось мне. – И ради чего?»
Стал я эти бумажки штудировать, и голова пошла кругом. Кое-как все же разобрался.
– И что же вы хотите? Ведь тут ясно сказано, что в мае 2008 года истец, то бишь вы, обращались в нотариальную контору для сбора документов по принципу «Одно окно» для оформления договора купли-продажи квартиры. Однако через несколько дней от совершения такой сделки отказались. Нотариальными конторами Барановичей в суд представлены доказательства, что никаких сделок купли-продажи вы со своим племянником не совершали. Потому и отказано вам в удовлетворении исковых требований, так как суд «считает доводы ваши надуманными и несостоятельными, основанными на предположениях, не нашедшими своего подтверждения в судебном заседании».
Мои аргументы Калейника Игнатевича не убедили. Тогда я зашел с другой стороны.
– Подождите. Вы ведь в квартире своей по-прежнему так и живете?
– Живу.
– Она числится за вами? Вы сами оплачиваете коммунальные услуги?
– Оплачиваю.
– Так и живите на здоровье. Никто ведь у вас ее не отбирает. И не отберет. Тем более, что в мае 2009 года вы ее уже завещали своей родной сестре. Будь квартира на тот момент проданной, вы просто не смогли бы оформить завещание на сестру. Это же ведь ваше завещание? – показал я Калейнику Игнатевичу оформленный по всем правилам документ.
Мой собседник кивнул головой в знак согласия. И добавил, что это завещание… тоже недействительное. Мол, так ему сказали в прокуратуре.
Но в городской прокуратуре мне пояснили, и заведующая городской государственной нотариальной конторой № 1 Лариса Микула подтвердила, что это завещание имеет юридическую силу и сомнению не подлежит. Как и факт того, что квартира Калейника Игнатевича никогда никому не продавалась и он является ее полноправным хозяином.
Однако Калейник Игнатевич по-прежнему пребывает в сомнении, упорно надеясь дожать правосудие и найти все-таки «истину».
