Пик оседлости кочевого народа в нашем районе пришелся на восьмидесятые годы.
Человеком, который разрешил в восьмидесятые годы прописать цыган на территории района, был тогдашний председатель районного исполнительного комитета Степан Тарасевич. Вот с него и нужно спрашивать за всё. Спрашивать-расспрашивать – дело журналистов.
О своем неоднозначном отношении к цыганам рассказал газете Степан Иосифович, ныне пенсионер, возглавляющий ветеранскую организацию райисполкома.
Романтика табора
Он начал с пушкинских строк: «Цыгане шумною толпой по Бессарабии кочуют, они сегодня над рекой в шатрах изодранных ночуют». И резюмировал: «Но кончились те пушкинские времена, когда цыгане кочевали по бескрайним просторам. Они перешли на оседлый образ жизни. И я в том тоже «повинен».
С юношеских лет Степана Тарасевича интересовало это необычное этническое образование – цыгане. Ведь они не имели собственной территории, административного центра, школ, но до настоящего времени сохранили свой язык, культуру, уклад жизни, традиции.
Деревенька в Березовском районе, где родился Степан Тарасевич, находилась практически в лесу, а на ее окраине протекала речка. Это было излюбленное место цыган, потому что в лесу затишье, теплее, а на речке можно поить лошадей и самим купаться. Очередной табор располагался здесь, как правило, две-три недели.
– Мы с цыганскими ребятами подружились, пекли в костре картошку, общались, – вспоминает мой собеседник. – Я даже запомнил несколько цыганских слов: грай – лошадь, дюкер – собака. Без школ и букварей язык цыган передавался из поколения в поколение.
Вечером цыгане разводили костер в лесу (дров хватало), готовили еду, садились вокруг костра, пели песни, а молодые цыганки плясали. Степан Иосифович даже слова некоторых песен запомнил: «Ты цыган и я цыган – оба мы цыгане. Ты воруешь лошадей, я ворую сани». Звучали и лирические напевы: «Ой, сорока-белобока, научи меня летать недалеко-невысоко, чтобы милую видать».
Молодые цыганки ходили по деревне, якобы приглашая людей на свадьбу. Просили продукты, и им давали хлеб, сало, яйца, картофель, молоко. Порой это был только предлог, чтоб посмотреть, где что в доме лежит. Был случай, когда они зашли в избу, предложили погадать – судьбу предсказать. Приметили под кроватью хромовые сапоги, спрятали под юбку (а юбки у них всегда были длинными – видимо, не зря) и унесли. Воровали и мошенничали, гадали на картах и на руке, чтобы прожить. В основном цыгане нигде не работали. В послевоенные годы люди их жалели, помня о том, что фашисты массово, как и евреев, уничтожали цыган. В Колдычево, где находился фашистский лагерь смерти, есть могила расстрелянных цыган.
Изготовили бороны и корыта
Крупный железнодорожный узел Барановичи и Барановичский район давно манили кочевой народ. Лучшего места жительства трудно найти: ведь отсюда можно было по железной дороге разъезжать во всех направлениях – в Минск, Москву, Украину, Прибалтику. Даже сейчас по железнодорожным вагонам ходят цыганки с малыми детьми, протягивающими руку за подаянием. Цыганки предлагают погадать.
Еще до назначения в 1977 году на должность руководителя Барановичского райисполкома Степан Тарасевич был наслышан о цыганах. Рассказывали, что в начале семидесятых годов приехали цыгане в колхоз «Новый путь» к ныне покойному председателю Николаю Чухлею и предложили отремонтировать бороны. Борона в хозяйстве являлась далеко не последним орудием земледелия – служила для борьбы с сорняками, выравнивания почвы, применялась при севе культур – шла в шлейфе за сеялкой. Бороны, естественно, изнашивались, выходили из строя зубья. Поэтому председатель согласился на ремонт. Заключили договор.
С утра до вечера в окрестностях Столовичей раздавался стук молотков. Цыгане развернули здесь свою походную кузницу с полным набором инструмента, угля, кузнечными мехами, наковальней. Когда окончили работу и предъявили счет к оплате, сумма оказалась чрезмерно высокой (договор заключался по старым заниженным нормам, счет же выставлялся по новым расценкам). Председатель поначалу возразил, но потом согласился, ибо, пересчитав бороны, нашел их количество удвоенным. Откуда цыгане взяли столько борон, было загадкой. Но колхоз в накладе не остался. «Обман – образ жизни цыган», – комментирует эту историю Степан Тарасевич. «Скорее не обман, а изобретательность. Ведь «Новый путь» ничего не потерял», – вставляю реплику.
В начале восьмидесятых поступил телефонный звонок председателю колхоза «Заря» Леониду Ковалеву: «Вам металлические корыта для кормления скота нужны?» Председатель, решив, что звонят со специализированного бобруйского предприятия, сразу ответил: «Нужны». «Высылайте договор – изготовим», – и сообщили адрес, куда отправлять договор.
Леонид Ковалев и предположить не мог, что имеет дело с цыганами. Когда корыта были изготовлены, раздался звонок: «Присылайте человека с автомобилем и доверенностью. Вас встретят на подъезде к Бобруйску», – и указали, на каком километре.
А дальше дорога вела в лес, в цыганский табор. Корыта загрузили, шофер привез их в колхоз. Леонид Ковалев возмутился, потому что корыта хоть и оказались металлическими, но были сделаны из такой тонкой жести, что в колхозе их не используешь. И отказался оплачивать груз.
Но документы были на руках у цыган. И они толпой последовали в райисполком к председателю Степану Тарасевичу. «Перед этим заглянул ко мне мой первый заместитель Евгений Сасим и с удивлением спросил: «Что это у вас делается в коридоре? Целый цыганский табор там расположился, дети кувыркаются через
головы».
В кабинет к руководителю райисполкома зашло с десяток мужчин-цыган, которые с возмущением спрашивали, почему председатель колхоза не платит по договору – работы ведь выполнены. Степан Иосифович сказал, что не может вести разговор сразу со всеми – пусть останется один человек с документами. Человек остался, остальные вышли. Председатель райисполкома взял документы и положил в сейф, пообещав разобраться и дать ответ через два дня.
Степан Иосифович позвонил Леониду Ковалеву с нареканием, почему тот так легкомысленно отнесся к делу. Леонид Федонович ответил, что согласен оплатить груз: цыгане заявили, что пойдут в суд или сожгут колхоз. Степан Тарасевич был краток: «Завезите корыта туда, где взяли! А документы находятся у меня».
Так и сделали. Корыта завезли обратно. Вопрос был исчерпан.
– Бедные цыгане! – пожалела я изготовителей корыт. – Напрасно трудились.
– Пусть бы сделали как надо, и не пришлось бы их жалеть, – заметил мой собеседник.
Хутор для Живых
Цыгане мечтали найти пристанище в Барановичском районе – прельщало географическое положение. Они находили разные способы остаться здесь. Им нужна была прописка (сегодня это называется регистрацией). До поры до времени власти уходили от решения назревшей проблемы с пропиской: зачем иметь мороку на свою голову, давая официальное разрешение на проживание в районе такого непредсказуемого народа, как цыгане?
Но однажды на прием к председателю райисполкома пришла цыганка Анна Матвеевна Живых с документами матери-героини – у нее имелось 12 детей. В цыганских семьях, как правило, насчитывалось немало детей. В районе ходили разговоры, что тут, мол, поди разберись, где свои дети, а где чужие: ведь рождались они в походе, в шатрах.
Степан Тарасевич в решении всех вопросов старался исходить из государственных позиций, как того требовало вышестоящее руководство. «Я не мог отказать матери-героине в ее просьбе о прописке. Позвонил в Великолукский сельский Совет и дал разрешение. Семью прописали».
Они разместились на хуторе. Цыганку приняли на работу в совхоз дояркой, а ее мужа – подвозчиком кормов.
Достаточно было прописать одну семью, как после этого в сельсовет приехало жить человек 300 цыган. Степан Тарасевич специально отправился к ним, чтобы встретиться с бароном. Стояло лето. Председатель райисполкома увидел на колхозном дворе мужчину лет пятидесяти, в шляпе, до пояса раздетого, с волосатой грудью, мощного в плечах. В руках он держал кнут. «Меня интересовал их образ жизни и то, какую воспитательную работу осуществляет барон при нарушениях в поведении цыган», – объясняет мне цель встречи Степан Иосифович. Барон был немногословен и молча показал на кнут – мол, кнутом воспитывает. При подобных физических наказаниях не разрешалось плакать. Провинившийся цыган не имел права сидеть за общим столом.
Рассказывали, что в Минске у барона была многокомнатная квартира, богато обставленная мебелью. Барон принимал у себя цыган, угощая чаем, кофе. «Но тогда существовал дефицит кофе», – замечаю я. «Для цыган дефицита не было. В золоте они ходили и теперь ходят», – отвечает Степан Иосифович.
Как-то в райисполком поступила жалоба:
цыганские дети в Русино не посещают школу. Степан Тарасевич с руководителем районного отдела образования Михаилом Скипором выехали на место для разбирательства. Пригласили с собой и директора местного совхоза «Великолукский» Алексея Турука.
Нашли тот хутор. Вход в дом сторожила собака (считалось, что цыган без лошади и собаки – что жених без невесты). Вооружившись палками, проверяющие зашли в дом. Цыганские дети сидели на полатях и смотрели маленький черно-белый телевизор. Посреди комнаты стояла большая кастрюля диаметром с полметра, заполненная мясом на крупной кости. Пока Степан Тарасевич с Михаилом Скипором расспрашивали детей, почему те не ходят в школу, Алексей Турук уставился на мясо, недоумевая, откуда оно здесь появилось.
Подозрения директора подтвердились. Оказалось, что мясо – не магазинного происхождения, а с фермы. Цыгане ночью резали крупного быка, а на его место ставили маленького. Когда директор спрашивал, почему среди больших животных стоит маленький бычок, работавшие на ферме цыгане находчиво объясняли: «Болел, отстал в росте».
Две стороны одной медали
При всех махинациях были среди цыган настоящие мастера-труженики – надо отдать им должное. Особенно отличались они в кузнечном деле: умели не только ковать, но и закалять изделие – в воде, масле, в зависимости от цвета побежалости раскаленного железа.
А мать-героиня Анна Живых слыла лучшей дояркой в совхозе «Великолукский» и была приглашена на праздничный обед в ресторан, устроенный для передовых доярок района. Звучала музыка. Анна Живых заказала цыганский танец. Поскольку танец был заказным, то директор совхоза заплатил музыкантам личные деньги. Анна Матвеевна вышла в круг в цветастом длинном платье и с таким же цветастым платком на плечах. Все, кто был в ресторане, собрались посмотреть настоящий цыганский танец, который закончился громом аплодисментов.
Цыгане – это две стороны одной медали. Происходили в районе трагедии с гибелью людей. Правда, в той истории, которую рассказал Степан Иосифович, были замешаны не наши,
а приезжие цыгане.
На территории совхоза «Великолукский» проживали на хуторе старик со старухой. Старик продал корову и всем хвастался, что выручил немало денег. Это и послужило причиной его гибели.
Поздним вечером к хутору подъехала автомашина «Волга», из которой вышли двое мужчин и женщина в милицейской форме. Постучали в дверь, окно. Один из мужчин представился участковым инспектором милиции и потребовал открыть дверь. Хозяин заявил, что участкового знает в лицо и незнакомцев в дом не пустит. Когда он выглянул в окно, то был ранен из пистолета.
Незнакомцы забрались в дом, нашли деньги и скрылись. Старуха бросилась на ферму искать лошадь, чтоб отвезти раненого мужа в больницу. По пути он умер.
В связи с этим ЧП завели уголовное дело. На месте, где стояла машина убийц, нашли сигарету с надписью на литовском языке. В Барановичах таких сигарет не продавали. Работники милиции выехали в Литву, где разоблачили банду цыган, изъяли два автомата, тринадцать пистолетов.
Способы заработков
В советские годы было принято решение правительства о запрете содержания лошадей в личной собственности граждан, в том числе цыган. Цыгане за большую плату одалживали лошадей населению для вспашки огородов. «Мы, государственные люди, приступили к выполнению решения правительства», – говорит Степан Иосифович.
Поехали работники райфинотдела и милиции изымать очередную лошадь. Цыганка обхватила руками шею животного, сказала что-то на ухо, и лошадь рванула-убежала – она была без узды. Изъятие не состоялось.
У населения стали появляться на подворьях мини-тракторы (научно-технический прогресс не стоял на месте), и спрос на цыганских лошадей упал. Зато объявились в наших краях богатые цыгане, которые начали предлагать в аренду не лошадей, а автомобили.
Цыгане в Русино (этот населенный пункт можно считать цыганской столицей района) взялись за строительство своих домов, вырос целый поселок. На прием к председателю райисполкома как-то явилась молодая цыганка: «Эй, ты, начальник! Давай мне квартиру. У меня малый ребенок, а муж служит в армии». Встал вопрос, как решить проблему. В то время квартиры строили и предприятия для своих работников. «Я предложил ей устроиться на работу и принести справку об этом», – повествует Степан Тарасевич. Она вскоре снова пришла и положила ему на стол справку о том, что работает на засолке кожи в «Заготкожсырье». Но эта организация квартир не строила. В третью встречу в райисполкоме цыганка призналась, что снова нигде не работает. Потом достала колоду карт и вызывающе заявила: «А это разве не работа? За час гадания в парке я зарабатываю десять рублей». По тем временам это были немалые деньги.
Цыганки и сейчас гадают в парке, но многие люди обходят их стороной: мало ли чем может закончиться гадание? Все знают, что с цыганками лучше не спорить и не смотреть им в глаза, чтоб не попасть под гипноз.
Нашли пристанище
Степан Тарасевич привел ряд фактов криминального характера. В Великих Луках цыгане уворовали с фермы на мясо двух лошадей, а в Миловидах зарезали пять коров. Также бывший председатель райисполкома рассказал о своей недавней встрече с одним из цыган – они вместе направлялись в межрайгаз по житейским вопросам, и цыган попросил показать дорогу. По пути Степан Иосифович начал расспрашивать, как живут сейчас цыгане и где работает попутчик. Тот в ответ улыбнулся: «Мы родились не для работы».
В Великолукском сельсовете зарегистрировано 262 цыгана, а работающих, пожалуй, и пяток не наберется.
68 цыган имеют регистрацию в Малаховецком сельском Совете. Там положительно характеризуется семья Руслана Крыжановского из Малой Волохвы. Из разговора с Русланом (он родился в Волохве) узнала, что тот работал в охране закрытого акционерного общества «Щара-Агро», а теперь временно не работает. У них с женой Анной двое сыновей младшего школьного возраста. Дети опрятные, ходят в Мирновскую школу-сад. Отец
хочет, чтоб мальчики занимались спортом.
Данные регистрации и переписи цыганского населения разнятся. Как сообщила начальник отдела статистики по городу Барановичи и Барановичскому району Анна Щерба, согласно последней переписи 2009 года в городе проживало 88 цыган, в районе – 82. «Но при переписи мы учитывали только тех, кто постоянно живет в данном населенном пункте не менее года». Беларусь является местом жительства семи тысяч цыган.
Очень не хотелось бы, чтоб представление о цыганах ассоциировалось с распространением наркотиков (о подобных фактах сообщают правоохранительные органы). Пусть символом этой части нашего населения останутся гитара, зажигательные песни и танцы, замечательные искусство и культура, передающиеся в наследство новым поколениям свободолюбивого народа.
