Трогательную историю своей жизни «НК» поведала 39-летняя жительница агрогородка Русино Елена Ломонос.

Женщина родилась в Гродно, но сразу после рождения родная мать отказалась от своей дочери. Спустя несколько дней девочку удочерила семейная пара из деревни Федюки Барановичского района.  

О том, что мама и папа, с которыми она выросла, неродные, Елена случайно узнала в 15 лет. И с тех пор, по ее словам, душу всё время гложет один и тот же вопрос: «Почему меня бросили?» Ответ на него Елена Ломонос надеется получить у биологической матери, которую она пытается найти уже несколько лет.

Обычное детство

Свои детские годы Елена вспоминает с теплотой и знакомой каждому взрослому грустью. На вопрос, каким же оно было, ее детство, Елена отвечает коротко и с легкой улыбкой: как у всех, обычное. Жила в семье с мамой и папой, когда немного подросла, начала ходить в детский сад, потом пошла в школу. Друзья, подруги, уроки, переменки, домашние задания, школьные дискотеки... Действительно, всё как у всех.

– Каких-то особенно ярких эмоций воспоминания о детстве у меня не вызывают. Но это не потому, что оно было несчастливым, – мне было хорошо в моей семье. Я помню заботу родителей, игрушки, которые покупал папа, и мамины наряды. Но сейчас это скорее просто ощущения, а не воспоминания. Возможно, это не только у меня так. Ведь многие взрослые признаются, что не помнят свои детские годы. Но одно могу сказать точно: ничего плохого о том времени в памяти не осталось, – признается Елена. – А самое яркое, пожалуй, воспоминание – это наша семейная поездка в Санкт-Петербург. Я помню, как мы с мамой и папой очень долго гуляли, были и в музеях, и в кино, и в кафе. А потом зашли в магазин, где мне купили просто нереально красивую шляпу, которую я тут же надела на голову, а потом случайно в том же магазине ее и забыла. Опомнилась только спустя несколько часов: возвращаться за ней, конечно, никто не стал.  Помню, как я тогда сильно расстроилась, долго рыдала, не могла успокоиться. Родители, кстати, меня совсем не ругали, наоборот, старались утешить.

Как тайное стало явным

Правду о своих родителях и о том, что папа и мама неродные, Елена узнала, когда ей было 15 лет: в деревне, где скрыть подробности своей жизни от соседей довольно сложно, это рано или поздно должно было произойти. Сегодня женщина даже удивляется, что откровения «доброжелателей» не услышала намного раньше, когда была еще маленькой.

– Возможно, случись это, когда мне было лет пять или семь, я бы сильно переживала, ведь маленьким детям осознать и принять такое намного сложнее. Я помню тот день до сих пор. Всё произошло в школе на перемене, а правду я услышала от своих одноклассниц, – вспоминает Елена. – Если честно, то шока от услышанного я особо не испытала. Может, уже раньше приходилось что-то слышать: не так явно, как в тот день на школьной переменке, а украдкой ловить чьи-то намеки или перешептывания. Но всё равно этот день, наверное, стал знаковым и даже переломным в моей жизни. Вернувшись домой из школы, я ни словом не обмолвилась с родителями о том, что произошло. Просто молча ушла к себе в комнату, тихо поплакала. Сейчас я это вспоминаю, и мне кажется, что я всегда догадывалась, что мама и папа мне неродные. Почему – я не знаю: назвать их невнимательными или незаботливыми я не могу. Они делали для меня всё, что должны делать обычные родители: кормили, одевали, учили тому, что хорошо, а что плохо, наказывали за проступки, хвалили и вместе со мной радовались успехам. Возможно, это было просто необъяснимое подсознательное чувство, что я не их настоящая дочка.
 
Взрослая жизнь

После окончания девяти классов Елена уехала из отчего дома в Клецк, где поступила в колледж. Родители по-прежнему не догадывались о том, что девочка уже знает всю правду о их «родстве». В первый раз завеса тайны лишь слегка приоткрылась в день сватовства Елены, когда просить ее руки к родителям приехал жених из Русино. Об этом до сих пор вспоминает свекровь Елены Анна Ломонос.

– За столом нам никто ничего не рассказывал, а по дороге домой мы разговорились с тетей Лены. Обычный был разговор едва познакомившихся людей, но я запомнила, как она несколько раз повторила: «неродная кровь». Тогда словам этим значения не придала, – вспоминает Анна Яковлевна. – Потом уже нашлись общие знакомые, которые мне рассказали всё. Сама Лена мне сначала ничего не рассказывала, а я и не спрашивала: для меня это всё было совсем не важно. Видно было сразу, что девушка хорошая.

И только спустя годы, когда Елена и сын Анны Яковлевны уже воспитывали двоих детей, невестка и свекровь после откровенного разговора решили попробовать разыскать женщину, которая Елену родила. Поначалу приемная мать какую-либо информацию сообщить отказалась категорически, не удалось ничего узнать и из документов об удочерении: женщина сожгла их, опасаясь, что Елена когда-нибудь узнает правду своего рождения. Лишь только спустя несколько лет назвала имя биологической матери Елены: Галина.

– Я не знаю, правда ли это: мамина сестра рассказывала, что ту женщину звали Любой. Еще она часто вспоминала тот день, когда они забирали меня из роддома в Гродно. Говорила, что видела, как та женщина наблюдала за ними из окошка и плакала, а еще рассказывала, что она была очень молоденькая, – вспоминает Елена. – Я понимала, что информация совсем скудная и помочь в поисках человека сможет вряд ли, но всё равно попыталась. Написала письмо в одну из гродненских газет и в журнал «Гаспадыня». Однако ответа так и не получила. Правда, однажды в социальной сети мне пришло сообщение от мужчины, который написал: «Ты очень похожа на свою маму». Я попыталась выяснить, кто он такой и почему отправил мне это сообщение, но больше он на связь не выходил.

Мать та, которая растила

– Я не могу выразить то чувство, которое сейчас движет мной: почему уже несколько лет  пытаюсь найти эту женщину? В голове постоянно крутится мысль, что мать не та, которая родила, а та, что вырастила. Конечно, я благодарна своей маме за всё, что она для меня сделала. Это она не спала ночами, когда я плакала, утешала меня, если я грустила, и «фукала» на мои разбитые коленки. Я сама мама и всё это понимаю, – признается Елена. – Иногда мне даже кажется, что, если эта женщина найдется, я не смогу найти в себе силы встретиться с ней. А потом понимаю, как нужна и необходима мне эта встреча. Возможно, она еще раз изменит мою жизнь, как она однажды изменилась в мои 15 лет. Мне очень хочется задать ей всего один вопрос: почему меня бросили? И я уверена, что успокоюсь и смогу жить дальше, каким бы ни был ответ.

Наталья СМИРНОВА

Фото Бориса НОВОГРАНА